Этого общительного, корректного, стройного, улыбчивого мужчину моложавого вида в городе Партизанске знают не только работники сферы культуры. Он родился и вырос в нашем городе, много лет посвятил народным танцам, пройдя путь от юного танцора до настоящего мастера с высшим профессиональным образованием. Многим он знаком в образе интеллигентного руководителя Городского Дворца культуры.
— Вагиз Саулебаевич, откуда будете?
— Родился в 1964 году в Партизанске, учился в средней школе № 1. Из школьных предметов предпочитал литературу, а историю уважаю до сих пор и изучаю.
— Каким образом?
— Начал с истории своего рода. Мой отец, к сожалению, настолько немного рассказывал о себе, что уже после его ухода пришлось по крупицам собирать вехи его жизни, а параллельно из, так сказать прошлого, познавал интересные стороны истории нашего Сучана — Партизанска.
Отец ушёл из жизни, когда мне было 18 лет и, как помню его, в свои 63 года он был реально отжат жизнью, шахтой, десятилетиями подземной работы, силикозом и прочими заболеваниями. Он практически ничего не рассказывал о своих годах жизни в период Великой Отечественной войны и плена. Мне приходилось об этом узнавать из других источников и самому складывать мозаику его непростой судьбы.
Он попал в плен на три долгих года в августе 1942 года под Сталинградом. Сначала находился где-то в Белоруссии в фильтрационном лагере, а затем через Германию его отправили на работы в Италию. После победы был обмен пленными и на пароходе из Италии отца привезли в Одессу, затем около 1 800 человек погрузили в эшелон и прямиком отправили в Забайкалье, а затем в Сучан. Думаю, что для них Сучан – это был лёгкий испуг. Это же не Воркута.
Привезли сюда и в районе 1-ой шахты поселили в бараке за колючей проволокой. Распределили по пять человек и с конвойным ходили на работу. А потом, когда закончилась война с Японией, то в Сучан пригнали большой этап японцев. И быстро – быстро наших из-за колючки отправили на вольное поселение.
Кстати, в литературе я читал версию одного нашего военного переводчика, что в Сучане отбывали срок и военные преступники из известного японского «отряда смерти» № 731. Переводчик писал, что его откомандировали в какой-то маленький и черный от угольной пыли городок Сучан. Допрашиваемые японцы охотно шли на контакт со следствием и рассказывали все свои злодеяния. Их готовили к публичному процессу в Хабаровске за злодеяния на территории Китая. Наших следователей и переводчиков удивляло то, с каким спокойствием и равнодушием эти военные преступники рассказывали о своих ужасных экспериментах над людьми. Как будто они просто делали какую-то обычную работу, а не убивали сотни и тысячи человек в своих экспериментах по созданию бактериологического, химического и другого оружия массового поражения. Переводить подобные откровения было жутковато.
— Есть даже версия, что ныне существующий клещевой энцефалит – это тоже изобретение отряда № 731. Якобы это они заразили им территорию СССР.
— Возможно. Этот переводчик так же писал, что многие японские пленные были отлично физически подготовлены и были специалистами воинских искусств высокого уровня. Он писал, что порой на допросах физически ощущал, что допрашиваемый, в принципе, легко мог убить и его, и следователя, и стенографиста, но не делал этого. А почему? Так куда ему бежать-то?
Есть мнение, что в преддверие предстоящей войны с Японией и было принято решение о выселении всех корейцев с территории советского Дальнего Востока. Их увезли вовсе не потому, что опасались сотрудничества с японской разведкой, а потому, что под видом местных корейцев могла скрываться японская агентура, шпионы и диверсанты.
Когда на территории, например, Приморья, не стало ни одного корейца, то действие японской разведки было просто не возможным. Вот такая цена переселения целого народа в условиях военного времени. И наш Сучан был вовсе не в стороне от этой истории. Здесь было много японских офицеров, затем появилось много могил тех японских солдат, кто работал и погибал в шахтах.
— Были ли у Вас какие-то предпочтения при выборе профессии?
— Да, я ходил заниматься в танцевальный кружок в клубе шахты № 20, который вела Раиса Сергеевна Владимирова. Она была родом из Казани, а жизнь её забросила в наш Сучан. Сама она была из классических балерин, но жизнь заставила переобучиться в народно-сценическую тематику. Вот этим она с нами и занималась. Танцевальный коллектив в нашем клубе был действительно неплохой, гремел своими концертами, а привела меня туда старшая сестра, которая занималась там. Говорит, чего тебе слоняться без дела. А я ходил на футбол, подавал определённые надежды, были интересные перспективы, но где-то в четвёртом классе переболел болезнью Боткина и после этого моя печень поставила запрет на футболе – бегать было действительно больно.
— И сколько лет было отдано танцам в школьные годы?
— Да как мы занимались? То ходим, то не ходим, руководитель бегает за нами. Да ещё и окружение было очень, если так сказать, весёлое. Наш микрорайон был ещё тот. Представьте, мой дом находится прямо около общежития ПТУ № 23, где постоянно какие-то разборки, массовые драки, парни, девки, алкоголь и прочее. Что я мог увидеть в детстве в своём дворе? Какие-то «джуки – пуки» с тюрьмы приходят и сюда сразу, пальцы крутят, понятия свои приносят.
Веселая была жизнь вокруг, а тут я такой на танцевальный кружок. Были и насмешки от мальчишек с улицы, всякое бывало. А танцы, это как совсем другой мир.
В нашем шахтёрском микрорайоне ходить в танцевальный кружок и танцевать там с девочками было не по-пацански. Это в больших городах занятие в кружках народных танцев не было зазорным, а даже престижным. На Кавказе вообще каждый мужчина просто обязан уметь в танце выразить дух своего народа, смысл и внутреннее состояние человека, характер – это за честь, это с пелёнок, а у нас в Сучане всё это было совсем не так.
Когда завершал школьное обучение, то мы вдвоём с моим другом Сергеем Фроловым поехали в Хабаровск поступать в государственный институт культуры на факультет культурно-просветительской работы, отделение хореографии. Несмотря на очень большой конкурс, на это отделение парней с «руками отрывали» и мы, что называется, «по зеленой» прошли все экзамены и стали студентами.
— Как проходила учёба?
— Обучение было очень интересным. Успехи в хореографии у меня сразу пошли в рост. Занимались очень много и интенсивно. На четвёртом курсе женился и в июне, сразу после окончания института, был призван в ряды Советской армии. Мне был 21 год, взрослый уже, женатый. Так получилось, что моя танцевальная профессия пригодилась родной армии, и после учебки я был направлен проходить службу в ансамбле песни и пляски Краснознамённого Дальневосточного военного округа, прямо в центре Хабаровска. Так что повышал своё профессиональное мастерство, занятия, концерты.
После службы по распределению поехали в Партизанск, где уже ждала работа в ДКУ.
— Как встретил родной город?
— Мы приехали, в ДКУ были очень смешные заработные платы, и для нашей молодой семьи стало непросто, как и с жильём. Поэтому приходилось работать в ДКУ и думать, как бы где ещё заработать. Ещё студентом я в Хабаровске подрабатывал в двух клубах и по вечерам вёл модную тогда ритмическую гимнастику. Поэтому был готов работать много, но этого не получалось.
Начальником отдела культуры тогда работала Людмила Петровна Хромова. Сегодня я её с большим уважением вспоминаю, хотя она в то время мне создавала немало сложностей. Но именно она тогда предложила нам с супругой поработать в средней школе № 6, которую только сдали. Школа была новая, директор старался следовать новым трендам, создавались лицейские классы, и нужно было, чтобы лицеисты ещё могли и красиво танцевать.
Работать в школе хореографу очень сложно, ты там подстраиваешься под каждый класс, половину урока только пытаешься успокоить учеников, а вот когда сам проводишь набор в танцевальный кружок, то это уже другая история и другие правила игры. Тогда хореограф действительно может воспитывать и созидать.
Супруга год поработала в школе, а затем создала свою студию танца, были определённые успехи и её танцевальный коллектив, после победы на очередном краевом конкурсе, за бюджетные деньги ездил в Южную Корею. Это сегодня можно лететь куда хочешь, но за свои деньги, а тогда Дарькин вот так помогал культуре и коллективам – победителям. А я крутил баранку на грузовике и зарабатывал для семьи таким образом.
— А когда случился Ваш возврат в культуру?
— Я какое-то время был занят в других сферах, в том числе и просто перегонял японские автомобили из Приморья на запад и это, конечно, приносило гораздо больший доход, чем работа хореографа в ДКУ. К слову, одно время даже был директором нашего городского парка. Парк культуры и отдыха был ведомственным, от шахты и это порождало немало курьёзов в работе. Я порой не знал, кому подчиняться. Заработную плату мне платила шахта, а Хромова ставила свои задачи и не только в области культуры.
Помню, пришли на парк карусели и качели, мы их установили, но эту красоту нужно был охранять. С обратной стороны парка ограждения же совсем не было. Прошу милицию охранять новые качели, а они ни в какую. Сторож справиться с хулиганами никак не может. В результате все качели за полгода скрутили в узел! Ужас. Хулиганы крушили всё вокруг. Прямо какой-то дикий выплеск энергии.
Затем с распадом СССР многое поменялось, и мне пришлось работать уже не сфере культуры.
В 2014 году меня пригласили в ГДК заместителем директора, а когда директор уволилась, то меня назначили директором ГДК. Это был новый для меня опыт административной работы, приходилось учиться тому, чего ранее не делал никогда. С 2018 года и до сегодня я вновь на вольных хлебах.
— Всё ли сегодня нормально в культуре?
— Конечно, нет. Есть, например, вопросы по оплате труда работников. Почему-то в разных регионах России работники культуры получают разную заработную плату, даже имея одну категорию. И эта разница порой огромная. Почему?
— На Ваш взгляд, что происходит с культурой сегодня?
— Советская культура несла мощный воспитательный и идеологический заряд. Не скажу, что сегодня культура как-то возрождается, развивается. Сохраняется, но не возрождается. Как хореограф, могу судить это по развитию танцев. Ты что должен нести со сцены? Радость! А радости в современных танцах всё меньше и меньше.
Что несут современные танцы? У меня вызывает множество вопросов современная постановка танцев, костюмы, общая культура танца. Культура должна воспитывать, возвышать и радовать, а не упрощать и понижать эмоции человека, его эстетические чувства. Я за народные танцы! Если это татарский танец – он татарский, или узбекский, или русский, или молдаванский. В нём душа народа. В культуре должна быть грань, которую нельзя пересекать. Особенно это касается работы с подростками, когда хореограф должен понимать каждое движение, что оно несёт.
Да, есть интересные современные постановки, особенно патриотические, но они редкие. А народные танцы – это совершенно другое. Там каждый танец выражает особенности своего народа, его специфику, темперамент, характер.
— К политике у Вас тоже такое же резкое отношение?
— В политике я за социальную справедливость. Всё размышляю о том, что же нам такого не хватало, что рухнул СССР? Вот, например, выхожу на свою родную улицу Тургенева и удивляюсь: при Советах вся улица постоянно окашивалась, в ЖЭКе были специальные работники, которые убирали мусор не только во дворах домов, но и по улице. Моя мама недавно спрашивает меня: «Вагиз, а почему на улице траву не скашивают?»
Что ей ответить? Другие экономические условия или иное финансирование? Но есть же города, где всё аккуратно и в срок окашивают, подкрашивают, подсаживают, убирают и ухаживают. Почему у нас не так? Почему асфальт не качественный? Почему тротуары делают не по правилам? Так и хочется спросить: «Кто разрушил наш «Горхоз»? Зачем это сделали?» В советские годы почему-то было кому убирать на улицах, заниматься благоустройством микрорайонов, а затем всё это разрушили, переняли «передовой» опыт Запада и что получилось?
Всё ушло, в том числе и отношения людей, в деньги. В стране появился олигархический феодализм с крепостным правом. За это бились, работали и умирали наши отцы и деды?
У меня есть много вопросов по так называемому здравоохранению, которое меня лично очень сильно беспокоит. Как так получается, что после каждой реформы и оптимизации становиться там только хуже. Вроде бы и ремонты красивые делают, оборудование покупают, а врачей нет, многие из них уходят в частную медицину.
Уверен, что власть должна служить обществу, добиваться не только реального повышения благосостояния народа, но и развития той территории, где проживает народ. Я всегда был вне политики, занимался культурой, а сегодня понимаю, что нельзя оставаться в стороне от того места, где живёшь. Нужно посильно помогать людям, улучшать свою среду проживания.
Очень жаль наш микрорайон, везде царит какое-то запустение и уныние, разруха, а от этого и настроение у людей тоже унылое. Дети видят это, заканчивают школу и всеми правдами и неправдами уезжают из Партизанска, чтобы уже никогда сюда не вернуться.
— На Ваш взгляд, какими качествами должен обладать депутат Думы городского округа?
— Ответственность и ещё раз ответственность.
— Какой общественной работой Вы занимаетесь?
— Старший по дому, где, честно говоря, хватает забот и хлопот, и неожиданно для самого себя стал председателем татаро-башкирской общественной организации Партизанского городского округа. Это новое для меня направление общественной деятельности и я бы даже сказал, неожиданное. Приходится осваивать и этот фронт общественной работы. Так что скучать не приходится.
Хочу завершить наше интервью стихотворением Вячеслава Воробьёва:
Прости, отец, мне стыдно, ты был прав,
Когда сказал:- Нет, мы не всех добили,
Мы, недобиткам этим волю дав,
Всё предали, что вы в бою добыли.
Теперь ворьё с улыбкой на устах,
Воруют нефть, да, всё они воруют,
И подлецам совсем неведом страх,
- Мы проиграли третью мировую.
Мы им совсем без боя сдали Кремль,
Мы всю страну без боя им отдали,
Мы ваших внуков отдали им в плен,
Вы Мир спасли, а мы всё простебали.
Их много тех, которым наплевать,
Которым не обидно за Державу,
Они пойдут опять голосовать,
По-воровскому своему уставу.
А здесь дельцы воруют дальневосточный лес.
Судьба страны их не интересует. - Им наплевать, что легион СС,
В Прибалтике спокойно марширует,
Набат не слышит разве что, глухой, - Иль сам способный Родину обидеть.
- Не видит это, разве что, слепой,
Иль тот, кто ничего не хочет видеть, - …Прости, отец, мне стыдно, ты был прав,
когда сказал, что мы не всех добили…
Владимир Хмелев