В 2009 году газета «Время перемен» публиковала материал о ветеране Великой Отечественной войны, белорусском партизане Викторе Терентьевиче Погибко, Почётном жителе города Партизанска, заслуженном энергетике и очень интересном человеке. С 2010 года его уже нет с нами, но у многих жителей Партизанска и, особенно микрорайона «Лозовый», где жил и работал Погибко, осталась светлая память о нём. Автор многократно встречался с ветераном, мы подолгу беседовали. Виктор Терентьевич много читал, был разносторонне образованным человеком, живо интересовался политикой, помнил множество интересных случаев и вообще был живой историей СССР. Сегодня – его рассказ уже из прошлого о себе и Великой Отечественной войне.
— Виктор Терентьевич, как Вы стали партизаном?
— Перед войной вся судьба складывалась так, чтобы оказаться среди белорусских партизан. Родился я в 1921 году в с. Киевка Лазовского района и сразу стал партизаном!
Мой отец, Терентий Викторович – школьный учитель, вступил в партизанский отряд В.С. Волкова, сражался с белогвардейцами и иностранными интервентами. Как гласят выписки из документов Архива Дальнего Востока РСФСР, вместе с отцом партизанами считаются и его маленькие дети.
После гражданской войны отец заведовал районной школой в г. Сучан и скоропостижно умер в 1931 году, а нам, его детям, были вручены удостоверения красных партизан. Так я стал первый раз партизаном. А второй раз стал партизаном уже в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.
— Помните, как Вас призывали?
— А как не помнить. Сегодня уже никто не помнит, что до 1939 года в ряды Красной Армии призывались юноши в 20 лет, но в 1940 году уже началась скрытая мобилизация, когда в ряды красноармейцев стали призывать парней 18-летнего возраста с обязательным средним образованием, которые потом и оказались в самом горниле войны. По официальным данным парней, рожденных в 1920-22 гг. и попавших на фронт, в живых осталось всего 3%!
Я был призван в армию со студенческой скамьи. В 1940 году с первого курса ДВПИ я попал в пограничники, в 211-й отдельный батальон под Иманом (современный Дальнереченск). Практически все мои сослуживцы — сверстники были со средним образованием, не употребляли алкоголь и не курили, занимались спортом. Хорошие были ребята…
В скором времени меня перевели на службу в штаб батальона «секретчиком» — работа с документами особой важности. Служить было хорошо, тепло, но душа требовала полёта и рвалась в небо – очень хотел стать лётчиком! Отцы – командиры, конечно, сопротивлялись, но я сломал их «оборону» и был направлен поступать в лётное училище.
Сходу поступить в Челябинское авиационное училище летчиков-наблюдателей не удалось. Конкуренция была жесточайшая! Желающих попасть в летчики было очень много: поступать приезжали со всех регионов Сибири и Дальнего Востока, Монголии. Назад в пограничники меня уже не вернули, а направили в другой военный округ.
— Как для Вас началась война?
— Сообщение о войне застало меня в Подмосковье в военном эшелоне. В результате наша часть была срочно направлена не к месту службы под Львов, а в Белоруссию, под Витебск.
Первый бой с немцами мы приняли 29 июня 1941 года в районе города Молодечно.
Конечно, было страшно: тут же погибли многие товарищи, с которыми вместе делили воинскую службу и быт, многие были ранены. Обстрелянный солдат – это уже совсем другое дело! Трудно первый раз переломать себя, идти на пули, на верную смерть, — ой, как сложно. Но когда переломаешь себя первый раз, тогда уже ты становишься другим.
— С первых дней войны Вы оказались в боевой обстановке, как это было?
— Ситуация в первые месяцы войны была очень тяжёлая: германские войска наступали, наши несли серьёзные потери, с тяжелыми боями отходили на восток. Приходилось нелегко: была нарушена система управления войсками, не хватало боеприпасов. Войскам приходилось постоянно давать отпор фашистам, порой рассыпаться на мелкие группы, чтобы выйти из окружения. Настроение у бойцов, конечно, тоже было тяжёлое. Силы врага были слишком не равными. Приходилось отступать в сложных условиях.
Зимой 1941 года вместе со своим сослуживцами я попал в окружение, был контужен и оказался в плену. Колючая проволока, голод, тяжелейший труд, расстрелы, травля собаками – всё это было. Находясь в лагере, мы слышали грохот взрывов и даже приходилось участвовать в восстановительных работах после диверсий партизан.
Составили план побега, сбежали и оказались у партизан, в составе известной бригады «Алексей», которой командовал коммунист, Герой Советского Союза Алексей Федорович Данукалов. Так я стал партизаном – «алексеевцем» в отряде № 12 «Интернационал». Опыт-то боёв уже был, поэтому стычек с немцами не боялся, часто отправляли в разведку.
Однажды под Витебском группа партизан около месяца проводила диверсионные рейды. Немцы собрали крупные силы для нашего уничтожения, и готовились замкнуть кольцо, рассредоточиваясь в сёлах. Мы понимали, что совсем скоро начнутся крупные боевые действия, но не знали точной дата начала операции против нас.
Однажды мою разведгруппу направили на поиск места для засады. Нашли хорошее место под деревней Софиевка и уже хотели уходить в место расположения отряда, когда вдруг наткнулись на мужчину и женщину, которые стояли и смотрели в сторону деревни. Недавно прошел дождь и мы заметили, что их следы ведут из деревни, занятой немцами. После взвешивания «за» и «против», мы всё же взяли в плен практически на открытом месте, совсем рядом с Софиевкой, эту парочку и стремительно увели их в лес, предварительно разделив друг от друга.
Ещё во время движения я опрашивал то мужчину, то женщину. Он держался спокойно, а вот женщина очень нервничала и была какая-то бледная. Далее я заметил. что она почему-то поправляет волосы и гребень, хотя не было ветра. Когда я почувствовал, что от вопросов женщина немного «поплыла», то взял и проверил её прическу, где под гребнем обнаружил специальное немецкое удостоверение с печатью, изготовленное на ткани. Тут-то она и «раскололась».
У её сообщника, офицера Абвера, тоже было такое же удостоверение, запрятанное в хитром кармане на поясе.
В результате женщина-шпионка рассказала нам во сколько начинается операция по уничтожению нашего отряда. Таким образом нам удалось своевременно вывести отряд из готовящейся ловушки без потерь и боевых столкновений.
Справка:
«В документах архива Института истории партии при ЦК КП Белоруссии сохранилась следующая запись: «29.08.1943 г. группа разведчиков отряда «Интернационал» (Погибко, Докторов, Стержнев) задержали двух шпионов в районе с. Софиевка (Бабиновический лес). Шпион Карл Микалайт – немец, шпионит с 1937 г., ранее работал в Западной Белоруссии и шпионка Клепикова Полина – из гор. Лепеля, окончившая школу шпионажа в г. Орше».
— Виктор Терентьевич, а какой эпизод вам запомнился, как самый страшный?
— Был такой. В сентябре 1943 года меня назначили командиром взвода разведки. Как-то наша большая группа вырывалась из окружения, и так удачно получилось, что мы прошли следы на дороге, где ранее двигались немецкие войска. В такой ситуации преследующим нас немцам было сложно что-то определить по следам. Так и шли ночью, отрываясь от немцев всё дальше, пока не наткнулись на мост через реку. Мы знали, что на другой стороне в деревне стоял немецкий гарнизон.
Определили, что прямо за мостом имеются окопы, огневые точки для стрельбы, но есть там немцы или нет, утверждать было нельзя. Да и времени уже не было на наблюдение – враг догонял. Как быть разведке? Делать разведку боем нельзя, так как это привлечет внимание врага и он тогда нам насядет «на пятки», а ждать тоже нельзя, так как отряду нужно уходить и время не терпит. Мост позволял нам существенно спрямить движение, а форсирование реки вдали от моста около 700 партизан невозможно провести быстро и бесследно. В результате было принято решение пройти по мосту и, рискуя жизнью узнать, есть ли на той стороне моста враги. Кто пойдет через мост на верную смерть? Сеня Быков заворчал, что я опять сейчас его пошлю. Я принял решение идти через мост сам – уж очень важным и рискованным было это задание. Спросил у другого разведчика, молодого паренька Вани Рукаль, сможет ли он пойти со мной. Ваня пошел со мной, прикрывая меня.
Сейчас я горжусь тем, что не струсил, пошёл сам и в результате отряд сделал рывок через мост и оторвался от врага. Но когда в кромешной тьме я шёл по мосту, то запомнил эти мгновения навсегда – так было страшно. Каждый шаг давался с огромным трудом, казалось, что вот сейчас практически в упор ударят выстрелы, и мгновенная смерть. Но немцев на той стороне не оказалось…
— Белорусские партизаны побеждали врага?
— Ещё как! По приказу Центрального штаба партизанского движения с конца лета 1943 года 16 партизанских бригад полностью очистили от немцев большой район в Витебской области и удерживали его целый 8 месяцев! На освобожденной территории была полностью установлена советская власть, работали школы, колхозы. С Большой земли прилетали самолеты с боеприпасами, продуктами и медикаментами, по воздуху увозили раненых. Это было тяжелейшее время: если ранее все отрады действовали по партизанской тактике быстрых ударов и стремительных отходов, то в ситуации с удержанием большой территории, в условиях полного окружения, было очень трудно. У партизан не было тяжелого вооружения, а противостоять немецкой бронетехнике с лёгким стрелковым оружием в руках было непросто.
На партизан фашисты направили около 60 тысяч солдат и офицеров, 137 танков, 235 орудий, около 70 самолетов и 2 бронепоезда. В жестоких боях погиб наш геройский комбриг Данукалов, командир 120-го отряда Тимофеенко, многие командиры и политработники. Комиссаром нашего отряда был Андрей Тонкушин, а я был заместителем по комсомолу.
В начале мая 1944 года во время ожесточенных боев бригаде «Алексей» поступило задание пойти на прорыв и отвлечь на себя превосходящие силы врага. Мы сдали другим бригадам всё, что могло мешать движению: обозы, раненых, — и вечером налегке, в районе села Плино Ушачинского района, пошли на прорыв на запад.
Мы-то думали, что пойдем первыми, а за нами все остальные, а оказалось совсем не так. Сбили первую линию немецкой обороны и устремились дальше, а нам команда «Вперед! Вперед! Вперед!». Падают рядом боевые товарищи, много раненых, а нам «Только вперед!» Нас всё меньше и меньше, но всю ночь бежали и бежали, атаковали, с боями двигаясь на Запад, выбивая немцев.
Уже к обеду не было ни физических, ни психических сил вести бой. Усталость была такая, что когда делали последний рывок, то практически шли сплошной волной по полю в психическую атаку. Кричали что-то подобное на «а-а-а-а-а!» И на немцев это произвело сильное впечатление. Потери у нас в бригаде были огромные. Потом уже я узнал, в чём был стратегический смысл такого страшного прорыва, цена которого была гибель практически всей бригады. В результате этой операции командование вывело из окружения более 65 тысяч женщин, детей и стариков! Вот так бывает…
— Как для Вас закончилась война?
— После соединения белорусских партизан с регулярными войсками Красной Армии мне предложили работать в райкоме комсомола в Белоруссии, но я отказался, нужно было бить фашистов дальше. При взятии Шауляя был тяжело ранен, шесть месяцев пришлось лечиться в госпиталях. Так и закончилась для меня война. Демобилизовался, вернулся в Приморье, восстановился в институте и в 1950 году окончил электротехнический факультет ДВПИ.
— А со своими друзьями – партизанами поддерживали связь?
— Это конечно. В Белоруссии очень чтят память о партизанах. По приглашению я много раз выезжал и в Минск, и в места боевых действий. Многие из боевых друзей приезжали в гости в Партизанск. Белоруссия стала для меня второй родиной, которая помнит подвиг партизан — «алексеевцев». В 1973 году в местах прорыва бригады «Алексей» был построен огромный мемориальный комплекс «Прорыв».
Виктор Терентьевич Погибко на Партизанской ГРЭС прошёл путь рядового инженера до директора электростанции. В 2005 году от имени Президента Республики Беларусь А.Г. Лукашенко награжден юбилейной медалью «60 лет освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков».
Решением Думы Партизанского городского округа от 26.08.2005 года № 195 ему присвоено звание Почётный житель Партизанска. Ушёл из жизни в 2010 году.
Владимир Хмелев,